Тонкая работа - Страница 126

126

Они забирают у меня перчатки, но взамен дают новые. На ноги надевают белые шелковые туфли.

— А ботинки нельзя? — говорю я, и миссис Саксби отвечает:

— Ботинки? Дорогая моя, ботинки для прогулок. Где вы тут собрались гулять-то?

Она открыла большой деревянный сундук и достала из него мою кожаную дорожную сумку. Теперь, пока Неженка занята шитьем, она идет вместе с сумкой к окну и, взгромоздившись на скрипучий плетеный стульчик, начинает перебирать содержимое сумки. Я вижу, как она достает и кладет на место туфельки, колоду карт, гребенки. На самом деле ей нужны мои драгоценности. Через некоторое время находит тряпичный сверточек, разворачивает его и высыпает содержимое себе на колени.

— Ну-ка, что у нас здесь? Колечко. Браслет... Женское личико.

Смотрит оценивающим взглядом, вдруг выражение ее глаз меняется. Я знаю, чье лицо она увидела — прежде я сама пыталась отыскать в нем сходство с собой. Она быстро откладывает медальон в сторону.

— Браслет с изумрудами, — говорит она затем, — был в моде во времена короля Георга, но камушки красивые. Можно запросить за них кругленькую сумму. Жемчужный кулон. Рубиновое ожерелье — слишком тяжеловесное для такой хрупкой девушки. Я дам вам другое, тоже хорошенькое, из бусинок — стеклянных, конечно, но как блестят! — чисто сапфиры, оно вам больше пойдет. А это — ой, что это? Какая прелесть! Глянь-ка, Неженка, глянь-ка на эти огромаднейшие камни!

Неженка глядит.

— С ума сойти! — охает она.

Это брошь с бриллиантами, когда-то мне казалось, что Сью она больше всех нравится. А теперь миссис Саксби подносит ее к свету, придирчиво разглядывает, щурится. Брошь сверкает всеми цветами радуги. Даже здесь сверкает.

— Я знаю, куда ее пристроить, — говорит она. — Милочка, вы ведь не будете против?

Она расстегивает брошь и прицепляет себе на грудь. Неженка роняет иголку с ниткой — и смотрит восхищенно.

— О, миссис Саксби! — восторгается она. — Вы теперь как придворная дама.

Сердце мое гулко стучит в груди.

— Бубновая дама, — говорю я.

Она вопросительно смотрит на меня — не понимает, что это: комплимент или насмешка. Да я и сама не знаю.

Некоторое время мы проводим в молчании. Неженка все ушила как надо, потом расчесала мне волосы и скрутила их в пучок, пришпилила. Они просят меня встать, чтобы посмотреть, что получилось. Ходят вокруг, придирчиво, склонив голову набок, оглядывают. Лица у них не радостные. Неженка чешет нос. Миссис Саксби постукивает пальцами по губам и хмурится.

Над камином есть маленькое квадратное зеркальце в обрамлении из гипсовых сердечек — я поворачиваюсь к нему и пытаюсь разглядеть хоть какую-то часть себя. И не сразу узнаю. Губы мои бескровны. Глаза покраснели и припухли, щеки более всего напоминают линялую фланель. Давно не мытые волосы лоснятся упорней. Платье на мне с глубоким вырезом, и видно, что ключицы торчат.

— Может, милочка, лиловый и впрямь не ваш цвет, — говорит миссис Саксби. — Слишком подчеркивает тени под глазами — похоже на синяки. Ну а щеки — если пощипать их как следует, будет румянец. Не хотите? Ну так Неженка пощиплет. Уж она щипнет так щипнет, руку набила.

Неженка подходит и хватает меня за щеку, я вскрикиваю и вырываюсь.

— Ну как знаете! — говорит она и топает ногой. — И ходите с зеленым лицом!

— Эй, эй! — одергивает ее миссис Саксби. — Мисс Лилли — дама! Я хочу, чтобы к ней обращались уважительно. Попридержи язык.

Неженка надула губы.

— Так-то лучше. Мисс Лилли, может, снимем это платье и попробуем зеленое в полосочку? Мышьяку в зеленом не так уж и много — вам от этого вреда не будет, главное, не потеть.

Но я не хочу, чтобы они опять меня хватали своими руками, и не разрешаю расстегивать лиловое платье.

— Так вам оно понравилось, милочка? — спрашивает она умильно. — Вот и славно! Я знала, что наряды в конце концов приведут вас в чувство. Ну что, давайте сойдем вниз и удивим мужчин? Мисс Лилли? Неженка, пойдешь первая. Лестница у нас старая, мисс Лилли может ненароком оступиться.

Она отпирает дверь. Неженка проскальзывает вперед, я выхожу следом за ней. Конечно, лучше бы на мне были ботинки, шляпка и плащ, но если надо, я убегу и с непокрытой головой, в шелковых туфлях. И буду бежать без оглядки до самого «Терновника». Но какая из дверей под лестницей ведет на улицу? Этого я не знаю. Отсюда не видно. Неженка спускается передо мной, а миссис Саксби следует за мной по пятам.

— Осторожнее, деточка, смотрите под ноги, — говорит она.

Я не отвечаю. Потому что из соседней комнаты доносится вдруг странный звук — так кричит самка павлина. Звук поднимается, дрожит, переливаясь, потом постепенно затихает. Я вздрагиваю, оглядываюсь. Миссис Саксби тоже оглянулась.

— Ну погоди, старая клуша! — ругается она, потрясая кулаком. А потом, обернувшись ко мне, говорит уже ласково: — Не испугались, дорогая? Это всего лишь престарелая сестра мистера Иббза, она не встает с постели, бедняжка, и ей все что-нибудь мерещится.

Она улыбается. Крик повторяется, я торопливо сбегаю вниз по темной лестнице — ноги у меня подкашиваются, я запыхалась. Неженка поджидает меня внизу. Прихожая маленькая, негде развернуться.

— Сюда теперь, — говорит она. И открывает дверь в кухню.

За ней, как мне кажется, будет уличная дверь, с засовами. Я замедляю шаг. Но в этот момент миссис Саксби трогает меня за плечо.

— Правильно, милочка. Сюда. Я чуть не падаю.

В кухне теплее, чем мне запомнилось, и темнее. Ричард и парнишка по имени Джон Врум сидят за столом и играют в кости. При моем появлении они поднимают на меня глаза и дружно хохочут.

126