Тонкая работа - Страница 148

148

Я села вместе с ними за стол и стала есть то, что подали на обед. Это был суп, как и предупреждала мисс Уилсон. Краем глаза я заметила, что она на меня смотрит и кивает, но, стоило мне взглянуть на нее, она, как и прежде, смущенно отвернулась. Все здесь, похоже, боялись смотреть друг на друга. Прежде мне казалось, что я отупела от лекарства, теперь же меня охватил страх — панический страх, — до пота, до дрожи. Я огляделась по сторонам: какие окна, какие двери, — в надежде, что, если увижу застекленное окно, непременно выпрыгну. Но и здесь все окна были зарешечены. А что, если пожар случится? Как выбираться — прямо и не знаю. На дверях обычные замки, и думаю, если правильно подобрать инструмент, я бы могла их расковырять. Но инструмента у меня нет — нет даже булавки, и сделать не из чего. Ложки, которыми мы ели суп, были оловянные и такие мягкие, прямо как каучук. Даже в носу такой не поковыряешь.

Обед длился полчаса. Все это время за нами наблюдали сестры и несколько крупных мужчин: мистер Бейтс с мистером Хеджесом и с ними еще другие. Они стояли в сторонке и время от времени прохаживались между столов. Когда один из них приблизился ко мне, я подняла руку и обратилась к нему:

— Прошу вас, сэр, скажите, где доктора? Сэр? Могу я видеть доктора Кристи, сэр?

— Доктор Кристи сейчас занят, — ответил он. — Успокойтесь.

И пошел дальше.

Сидевшая рядом дама уточнила:

— Они приходят только по утрам. Докторов сейчас нет. Разве вы не знаете?

— Она новенькая, — сказала другая.

— Откуда вы? — спросила первая.

— Из Лондона, — ответила я, провожая взглядом мужчину. — Хотя они думают, что я из другого места.

— Из Лондона! — воскликнула женщина.

Некоторые дамы тоже оживились, послышались вздохи: «Из Лондона!», «Ах, Лондон! Как я по нему скучаю!»

— А светский сезон только начинается. Как вам, должно быть, тяжело. И такая юная! Вы выезжаете?

— Выезжаю? — не поняла я.

— Кто ваши родители?

— Что такое? — Плотный мужчина развернулся и теперь направлялся к нам.

Я снова подняла руку и помахала ему.

— Скажите, пожалуйста, — спросила я, — где я могу найти доктора Кристи? Сэр? Будьте добры, сэр.

— Тише, — сказал он, как прежде, и пошел дальше, даже не остановившись.

Дама, сидевшая рядом со мной, дотронулась до моей руки.

— Должно быть, вы хорошо знаете Кенсингтон.

— Что? — сказала я. — Нет.

— Наверное, деревья там стоят все зеленые.

— Не знаю. Я не знаю. Я никогда их не видела.

— Кто же ваши родные?

Здоровяк дошел до окна, развернулся и встал, скрестив руки на груди.

Я снова вытянула вверх руку, потом вдруг опустила.

— Воры — мои родные, — сказала я упавшим голосом.

— Фи! — скривились дамы. — Странная какая девушка...

Однако женщина, сидевшая рядом, склонилась ко мне.

— Забрали имущество? — спросила шепотом. — У меня тоже. Но посмотрите сюда. — Она показала мне кольцо, висевшее у нее на шее на цепочке. Оно было позолоченное, и в нем не хватало камней. — Вот мой капитал, — сказала она. — Мой неприкосновенный запас. — И, сунув кольцо обратно за воротник, кивнула. — Все остальное сестры забрали. Но этого они не получат! Никогда!

Больше я ни с кем не заговаривала. Когда обед подошел к концу, сестры вывели нас в сад, и мы походили там примерно час. Сад был со всех сторон огорожен стеной, в ней были ворота, запертые, конечно, но сквозь решетку видна другая часть парка, примыкавшая к дому. Там множество деревьев, некоторые росли почти у самой парковой ограды. Я приметила это. По деревьям лазить я не умела — не довелось, но, может, это не так уж сложно? Если забраться на очень высокую ветку и спрыгнуть вниз, рискуя переломать ноги, что ж, если это поможет убежать, я готова.

Если только миссис Саксби не заберет меня раньше.

Но, подумала я, можно все-таки договориться с доктором Кристи. Надо показать ему, что я в здравом уме. Когда истек час нашей прогулки, зазвонил колокольчик, нас завели обратно в дом, и там мы сидели, дожидаясь чая, в большой серой зале, где слабо пахло газом, — это у них была «гостиная». А после этого нас развели по спальням и заперли. Я покорно шла — по-прежнему дрожа и покрываясь потом — и молчала. Я делала то же, что и другие дамы — грустная миссис Прайс, бледная мисс Уилсон и Бетти: подойдя к умывальнику, ополоснула лицо и руки, после того, как все это сделали, почистила зубы, глядя, что все чистят, потом аккуратно сложила свое противное клетчатое платье и надела ночную сорочку, сказала «аминь», когда сестра Бекон закончила молитву. Но, когда сестра Спиллер появилась в дверях с бидоном чая и протянула мне плошку, я взяла, но пить не стала. И, убедившись сперва, что на меня никто не смотрит, выплеснула чай на пол. Поднялось облачко пара, потом чай просочился сквозь щели. Я наступила на это место ногой. И тут заметила, что Бетти смотрит на меня во все глаза.

— Намусорила, — громко произнесла она. Голос у нее был почти мужской. — Плохая девочка.

— Плохая девочка? — переспросила сестра Бекон, оборачиваясь. — А! Я догадываюсь, кто это. А теперь — по постелям. Живей, живей! Все в кровать. Боже правый, ну и жизнь!

Она ворчала без устали, как заведенная. Все сестры тут ворчали. Нам же велено было сидеть тихо. Если мы не слушались, они щипали или били нас.

— Вы, Мод, — сказала сестра Бекон в ту первую ночь, когда я ворочалась и дрожала в постели. — Хватит возиться!

Она уселась читать, свет от настольной лампы бил мне в глаза. Потянулись долгие часы, потом она наконец отложила журнал, сняла передник и платье и улеглась в постель, не загасив лампы, чтобы видно было, кто спит, а кто ворочается. Скоро послышался храп: заснула. Она храпела так, словно по железу возили ножовкой, и от этого мне стало тоскливо и очень захотелось домой.

148