Тонкая работа - Страница 161

161

— И непременно расскажите домашним, в каком плачевном виде вы ее застали, обещаете?

Он посмотрел на нее, потом на меня и кивнул.

Я сказала:

— Чарльз, прости меня. — Зубы мои стучали, трудно было говорить. — Не обращай внимания. Это ничего. Ничего страшного.

Но я же видела, как он смотрит на меня: думает небось, что я и впрямь сумасшедшая, а раз он так думает, тогда я пропала, так навсегда и останусь у доктора Кристи и никогда не увижу миссис Саксби, и никогда не смогу отомстить Мод. И благодаря этой мысли я пересилила страх. Взяла себя в руки, и сестра Спиллер меня наконец отпустила. Подошла другая сестра — проводить Чарльза до дверей. Мне разрешили посмотреть, как он уходит, и — о! — это все, что мне оставалось делать, а так ведь хотелось броситься следом за ним! Он обернулся, споткнулся на пороге и встретился со мной глазами. Вид у него был ошарашенный.

Я попыталась изобразить улыбку, но, наверное, у меня это плохо получилось.

— Помни! — крикнула я ему неожиданно для себя самой звонким и пронзительным голосом. — Помни про слонов!

Сестры так и покатились со смеху. Одна пихнула меня в бок. Силы мои иссякли, и от несильного тычка я свалилась как подкошенная. Лежала, скорчившись, на полу, а они стояли надо мной и хохотали: «Слоны, вот умора!» — и утирали слезы.

Неделя прошла ужасно. Разум ко мне вернулся, и в доме стало совсем невыносимо, и я подумала, до чего же я дошла, раз к такому притерпелась. Что, если за следующие семь дней снова привыкну? А может, я отупела? Что, если Чарльз вернется, а я с перепугу его не узнаю? Эта мысль меня едва не доконала. И я решила делать все возможное, чтобы опять не скатиться в прежнее полуобморочное состояние. Я щипала себя за руки, пока они не почернели от синяков. Кусала язык. Каждое утро я просыпалась с ужасным ощущением, что время уходит, а я его не замечаю. «Какой сегодня день недели?» — спрашивала я у мисс Уилсон и миссис Прайс. Они, разумеется, не знали. Мисс Уилсон всегда казалось, что Страстная пятница. Тогда я обращалась к сестре Бекон.

— Какой сегодня день недели, сестра Бекон?

— День наказания, — всегда отвечала та, потирая больные руки.

И еще я боялась, что Чарльз не придет больше — что я напугала его своим безумным видом или что с ним что-нибудь случится. Я представляла себе всякие, даже вовсе невероятные причины, по которым он не сможет прийти сюда: например, его поймают цыгане или воры, затопчут быки или попадутся порядочные люди и уговорят вернуться домой. Однажды всю ночь лил дождь, и я представила, как он там спит в канаве: что, если канаву зальет водой и он утонет? Потом сверкнула молния, прогрохотал гром, и я представила, как он прячется под деревом, а в руке — напильник...

Так прошла неделя. Настала среда. Доктор Грейвз и доктор Кристи укатили в карете, а чуть позже сестра Спиллер заглянула к нам и сказала, глядя на меня:

— Вот чаровница наша! Опять к вам давешний паренек, с новым визитом. Пора объявлять о помолвке, раз такое дело...

И повела меня вниз. В холле легонько ткнула меня в бок.

— Только без проказ, — предупредила она.

Чарльз на этот раз выглядел совсем запуганным.

Мы сели, как и раньше, на стулья у окна, и опять сестра Спиллер стояла в дверях и болтала с товарками в холле. Некоторое время мы сидели молча. Щеки у него были белы как мел. Я спросила шепотом:

— Чарльз, ты сделал, что я велела?

Он кивнул.

— Болванка?

Он снова кивнул.

— И напильник?

Снова кивок. Я закрыла лицо ладонями.

— Но на болванку, — сказал он жалобным тоном,— ушли почти все деньги. Слесарь сказал, что есть болванки, которые болванистее других. Вы меня не предупредили. Я взял самую болванистую.

Я раздвинула пальцы и встретилась с ним глазами.

— Сколько вы ему дали? — спросила я.

— Три шиллинга, мисс.

Три шиллинга за шестипенсовую болванку! Я снова прикрыла рукой глаза. Потом выпалила:

— Не важно, не важно. Все равно молодец.

И рассказала ему, что делать дальше. Он должен быть вечером у стены парка. Должен отыскать место, где растет самое высокое дерево, и ждать меня там. Может быть, всю ночь придется ждать, потому что я не могу сказать наверняка, сколько времени займет у меня побег. От него требуется только, чтобы он ждал и был готов бежать в любую минуту. А если я не приду, значит, что-то мне помешало, и в этом случае он должен прийти туда же на следующую ночь и опять меня ждать — и так три ночи подряд.

— А если вас и тогда не будет? — спросил он, округлив глаза.

— Если меня и тогда не будет, — сказала я, — ты вот что сделай: отправляйся в Лондон, найдешь там улицу, которая называется Лэнт-стрит, там живет одна дама по имени миссис Саксби, расскажешь ей, где я и что со мной. Боже мой, Чарльз, как же она меня любит! И тебя полюбит, раз ты мой друг. Она придумает, что делать.

Я отвернулась. Глаза мои наполнились слезами.

— Сделаешь? — спросила я наконец. — Поклянись!

Он поклялся.

— Дай руку, — сказала я потом и, заметив, как она дрожит, не решилась доверить ему тайную передачу болванки и напильника, боялась, что уронит.

Вещи лежали у него в кармане, и я вытянула их незаметно, перед тем как мы расстались, — пока сестра Бекон смотрела на нас и умилялась, как он целует меня в щеку и краснеет. Напильник перекочевал ко мне в рукав. Болванку я зажала в руке и, когда поднималась по лестнице, наклонилась, будто бы подтянуть чулок, и незаметно сунула в ботинок.

Потом я легла на кровать. Подумала о взломщиках, известных мне лично или понаслышке, припомнила, как они похвалялись. Я теперь как они. У меня есть напильник, у меня есть болванка. И дружок по другую сторону ограды сумасшедшего дома. Теперь остается только раздобыть ключ — и за короткое время выпилить копию.

161