Тонкая работа - Страница 166

166

Наконец мы добрались до Вестминстера, где открывался хороший вид на реку, и тут я была вынуждена остановиться.

— Погоди, Чарльз, — сказала я.

Отвернулась и схватилась за сердце. Я не хотела, чтобы он видел, как я взволнована. Но потом, когда волнение чуть улеглось, я принялась размышлять.

— Нам сейчас не стоит переходить на тот берег, — сказала я, когда мы продолжили путь.

Я испугалась: а вдруг мы на кого-нибудь наткнемся? Что, если на Джентльмена? Или, скажем, он на нас? Конечно, он не станет марать об меня руки, но пятнадцать тысяч фунтов — это же целая куча денег, так что он вполне может нанять головорезов, чтобы сделали это черное дело за него. До сих пор подобная мысль не приходила мне в голову. Я думала только о том, как поскорее добраться до Лондона. А теперь я стала беспокойно озираться по сторонам. Чарльз это заметил.

— Что такое, мисс? — спросил он.

— Ничего, — ответила я. — Я только вот думаю, тут тоже могут быть люди от доктора Кристи. Давай лучше свернем.

И потянула за собой в тенистый и узкий проулок. И вдруг мне подумалось, что как раз на темной и тесной улице нас вернее всего схватят. И вместо этого — а мы как раз были у Чаринг-Кросс— свернула на Стрэнд.Через некоторое время мы вышли в начало какой-то улицы, где находились всего две-три лавчонки с подержанной одеждой. Я пошла к первой попавшейся и купила Чарльзу шерстяной шарф. А себе купила вуаль.

Продавец ухмыльнулся.

— А может, шляпку лучше? — спросил он. — Грех прятать такое личико.

Я протянула руку за сдачей.

— Личико обойдется, — ответила я. — И задница тоже.

Чарльз поморщился. Но мне не было до него дела. Я надела вуаль и почувствовала себя уверенней. С капором и ситцевым платьем она смотрелась ужасно, но пусть лучше думают, что я прячу шрамы или еще какое уродство. Я заставила Чарльза замотать шарф вокруг подбородка и надвинула ему кепку по самые брови. Когда он стал жаловаться, что ему жарко, я сказала:

— А если шпионы доктора Кристи схватят меня раньше, чем я приведу тебя к мистеру Риверсу, будет еще жарче!

Он посмотрел вдаль, на запруженную лошадьми и экипажами улицу на Лудгейт-Хилл. Было шесть часов вечера, в это время все куда-то едут.

— Так когда же вы меня к нему приведете? — спросил он. — И далеко ли отсюда он живет?

— Совсем недалеко. Но надо быть осторожными. Дай подумать. Найдем какое-нибудь укромное место...

Мы дошли до собора Святого Павла. Вошли внутрь. Я села на скамью, а Чарльз ходил туда-сюда и смотрел на статуи. Я подумала: «Надо только добраться до Лэнт-стрит, и тогда я спасена», но меня тревожила мысль: что наплел обо мне Ричард нашим знакомым в Боро? Что, если он настроил против меня племянников мистера Иббза? Что, если встречу Джона Врума прежде, чем увижусь с миссис Саксби? Его и настраивать не надо, к тому же он сразу узнает меня, даже под вуалью. Надо быть осторожной. Надо сперва понять обстановку в доме — и ни в коем случае не соваться наобум. Это будет трудно — осторожничать и сдерживаться, но я вспомнила о своей матери, которая не осторожничала — и что с ней в результате стало.

Я поежилась. В соборе было холодно, несмотря на июльскую жару. Краски на стеклах собора померкли — скоро и вовсе стемнеет. У доктора Кристи нас повели бы сейчас в столовую, ужинать. Дали бы хлеб с маслом и чай... Чарльз подошел и сел рядом. Вздохнул. Кепку он снял и держал в руке, и его светлые волосы блестели. Губы у Чарльза были ярко-розовые. Появились три мальчика в белых одеяниях, они стали зажигать лампы и свечи, я взглянула на него и подумала: его бы так нарядить — и неплохо бы среди них смотрелся.

Потом бросила взгляд на его курточку. Она была добротная, хотя и пыльная.

— Сколько у нас денег, Чарльз? — спросила я.

Оставалось всего полтора пенни. Я повела его в ломбард на Уотлинг-стрит, и мы выменяли его куртку на два шиллинга.

Он плакал, отдавая ее.

— Ну вот, — говорил он, — как я теперь покажусь на глаза мистеру Риверсу? Он не захочет брать мальчишку в одной рубашке!

Я сказала, что через день-другой мы заберем куртку. Купила ему креветок и кусок хлеба с маслом и еще чашку чая.

— Лондонские креветки, — сказала я. — Вкусные, правда?

Он не ответил. Когда мы снова пустились в путь, он чуть приотстал — шел, обхватив руками плечи, и глядел под ноги, на дорогу. Глаза у него покраснели — от слез, а может, песчинка попала.

По мосту Блэкфрайарз мы перешли на другой берег реки, а там, хоть и прежде я двигалась с опаской, приходилось все время быть начеку. Мы старались держаться подальше от темных переулков, поближе к людным дорогам, и в сумерках — в неверном обманчивом свете, что так на руку всяким мошенникам, лучше даже, чем ночная тьма, — нам легче было прятаться. Каждый шаг тем не менее приближал нас к цели: я начала узнавать дома и даже кое-кого из встречных, и у меня стеснило дыхание и мысли смешались — это было невыносимо. Потом мы вышли на Грэвел-лейн и на Саутуорк-Бридж-роуд, свернули к западной части Лэнт-стрит — отсюда хорошо просматривалась вся улица. Сердце мое так быстро забилось, в голове зашумело, я думала, в обморок упаду. Схватилась за кирпичный выступ в стене, возле которой мы стояли, привалилась к ней щекой и подождала, пока сердце не успокоится. Потом заговорила хриплым от волнения голосом:

— Видишь ту черную дверь, Чарльз, — в ней еще окошко? Это дверь моего дома. Там живет леди, она мне все равно что мать. Больше всего на свете мне хочется сейчас броситься к этой двери, но я не могу. Это небезопасно.

— Небезопасно? — переспросил он и огляделся по сторонам. Я думаю, эти улицы, такие милые моему сердцу, что я готова была броситься наземь и целовать пыль под ногами, в его глазах являли собой довольно жалкое зрелище.

166