Тонкая работа - Страница 171

171

Он снова судорожно глотнул. Положил записку на кровать, сел и с ужасом уставился на нее. Стал заучивать свою роль. Я стояла у окна, смотрела на улицу и ждала. Сначала спустились сумерки, потом стало темно, а когда стемнело, появился Джентльмен, выскользнул потихоньку из-за двери мистера Иббза — шляпа набекрень, на шее намотан красный шарф. Я смотрела, как он уходит, выждала еще полчасика, для верности, потом посмотрела на Чарльза.

— Надевай куртку, — сказала я. — Пора.

Он побледнел. Я передала ему кепку и шарф, подняла воротник.

— Письмо у тебя? Отлично. Держись. И без выкрутасов. Я слежу за тобой, не забывай.

Он не проронил ни слова. Вышел за дверь, а через минуту я увидела, как он переходит улицу и останавливается перед мастерской мистера Иббза. Он шел словно на виселицу. Подтянул шарф повыше к носу, оглянулся — посмотрел на окно, за ставнем которого пряталась я. «Да не оглядывайся ты, дурень!» — подумала я. Снова схватился за шарф и наконец постучался. Мне показалось, что еще миг — и он убежит. Похоже, так он и собирался сделать. Но не успел — Неженка отворила дверь. Они поговорили, и она оставила его стоять на пороге, а сама пошла звать мистера Иббза, потом вернулась. Поглядела в один конец улицы, потом в другой. Он, как дурак, посмотрел вместе с ней, словно надеялся там тоже что-то увидеть. Неженка кивнула и отступила назад, пропуская его. Он вошел, и дверь за ним закрылась. Я представила, как она поворачивает ключ своей белой пухлой ручкой.

И стала ждать.

Прошло, верно, минут пять. А может, и десять. Что я ожидала увидеть? Может, что дверь откроется и выскочит миссис Саксби, а следом — мистер Иббз или же так: что она поднимется к себе в комнату, зажжет лампу, подаст мне знак — не знаю. Но в доме все было тихо, и, когда наконец открылась дверь, на пороге появился опять лишь один Чарльз, а за его спиной — Неженка, и, как прежде, дверь снова захлопнулась. Чарльз стоял и дрожал. Я привыкла к этой его привычке дрожать и теперь по его виду поняла — дело плохо. Я заметила, как он косится на мое окно, и решила, он подумывает о том, чтобы убежать. «Не убегай, не убегай, болван!» — сказала я и в сердцах стукнула по стеклу. Может, он услышал звук, потому что в тот же миг опустил голову и пошел через улицу к нашему дому, потом стал подниматься по лестнице. Когда он вошел в комнату, лицо его было пунцовым и мокрым от слез и соплей.

— Видит бог, не хотел я этого делать! — закричал он с порога. — Видит бог, она сама раскусила меня и заставила!

— Заставила? — переспросила я. — Что произошло? Что случилось, идиот?

Я схватила его и принялась вытрясать новости. Он закрыл лицо руками.

— Она отняла у меня письмо и прочла! — признался он.

— Кто?

— Мисс Мод! Мисс Мод!

Я посмотрела на него в ужасе.

— Она увидела меня и узнала. Я сделал все, как вы сказали. Отдал часы, и высокий дядька взял их и открыл крышку. Он заметил мой шарф и спросил, может, у меня зубы болят. Я сказал: да, болят. Он показал мне клещи, ими хорошо зубы выдирать. Шутил, наверное. Там был еще тот смуглый, вы предупреждали, он жег бумагу. Он назвал меня... простофилей. Рыжая девчонка даже не посмотрела в мою сторону. Но дама, ваша мамаша, спала, и я сунулся было к ней, но мисс Мод увидела у меня в руке письмо. Потом посмотрела на меня и узнала. Она сказала: «Подойди ко мне, мальчик, что это у тебя с рукой?» — и выхватила его у меня, никто и не заметил. Перед ней на столе лежали карты, так она под столом его прочла. Она мне чуть руку не вывернула...

Он говорил и плакал, и слова его вскоре потонули в слезах, растворяясь в них, как соль.

— Да перестань ты скулить! — сказала я. — Хоть раз в жизни перестань плакать, не то я тебя чем-нибудь ударю! Скажи мне, что она сделала?

Он перевел дух, сунул руку в карман и вытащил оттуда что-то.

— Да ничего не сделала. Только отдала мне вот это. Взяла со стола, за которым сидела. Сунула тайком, словно это секрет, а потом высокий дядька закрыл часы, и она оттолкнула меня. Он дал мне фунт, я взял, и рыжая девчонка вывела меня за порог. Мисс Мод, когда я уходил, так и прожигала меня глазами, но не сказала ни слова. Только дала вот это, я так полагаю, это для вас, и... о, мисс, можете назвать меня дураком, но я ума не приложу, что бы это значило!

И протянул мне очень маленький сверток. И лишь когда я развернула его, стало понятно, что это такое. Я перевернула предмет, потом перевернула еще раз, потом тупо уставилась на него.

— Только и всего? — спросила я.

Чарльз кивнул.

Это была игральная карта. Из «Терновника», из старинной французской колоды. Двойка червей. Грязная, потертая на сгибах, но на одном уголке все еще виден был след от ее каблука.

Я держала ее и вспоминала, как мы с ней сидели в гостиной и раскладывали карты, чтобы предсказать ее судьбу. На ней было синее платье. Она прикрыла рот ладонью. «Вы меня пугаете!» — сказала она тогда.

Как она потом, должно быть, над этим смеялась!

— Она шутит надо мной, — сказала я, и голос мой дрожал. — Посылает мне это — ты уверен, что на ней нет никакого знака, никакой приписки? — посылает мне это, только чтобы подразнить. Для чего же еще?

—Мисс, я не знаю. Она взяла ее со стола. Быстро схватила и... да, и глаза у нее сделались такие... дикие.

— Что значит дикие?

—Не могу сказать. Она словно сама не своя стала. Перчаток не надевает. Волосы у нее какие-то крученые, странно прямо. И еще рядом с ней рюмка — не хотел говорить, но, наверно, там джин.

— Джин?

Мы уставились друг на друга.

— Что же нам делать? — спросил он.

171