Тонкая работа - Страница 168

168

— Кажется, — ответила я, по-прежнему глядя сквозь ставень. — И еще мне кажется, что ему нужен мальчик, который бы их подстриг.

— Нет, правда?!

Он опять вздохнул и лег на постель, прикрыл кепкой глаза. А я все не отрывалась от окна. Сторожила, как кошка у мышиной норки, — не обращая внимания на время, не думая ни о чем, кроме того, на что смотрят мои глаза. Стемнело, и улица, которая в погожий летний день была весьма оживленной, опустела, дети разбежались по домам, легли в свои кроватки, взрослые вернулись из пивной, собаки заснули. За стеной ходили люди, двигали стульями, плакал чей-то ребенок. Девушка — наверное, пьяная — хохотала и все не могла остановиться. А я все смотрела и смотрела в окно. Где-то били часы. В то время я не могла слушать боя часов без содрогания, каждый очередной удар отдавался во мне болью, наконец пробило двенадцать, потом полпервого, и я прислушивалась еще с четверть часа — не отрывая глаз от щелки, все смотрела и ждала чего-то и сама уж начала удивляться: а чего же я жду-то? Как вдруг это случилось.

В комнате миссис Саксби вспыхнул огонек, мелькнула тень, потом силуэт — да это же сама миссис Саксби! Сердце мое чуть не разорвалось на мелкие кусочки. В ее волосах появилась седина, на ней было старое черное платье из тафты. Она стояла, держа в руке лампу, отвернувшись от окна, но мне показалось, она говорит что-то, обращаясь к кому-то еще, кто был в комнате, потом этот кто-то приблизился к окну, а она ушла в глубь комнаты. Девушка. Девушка с очень тонкой талией... Я увидела ее — и меня затрясло. Она подошла к окну, пока миссис Саксби ходила по комнате за ее спиной, снимая брошки и кольца. Девушка стояла совсем близко к стеклу. Облокотилась на оконную раму, уронила голову на руку, да так и застыла. Только пальцы ее шевелились, перебирая край тюлевой занавески. Рука была без перчатки. Волосы кудрявились. Я подумала: «Это не она».

Тут миссис Саксби снова заговорила с ней, девушка подняла голову, свет уличного фонаря высветил ее лицо — и я закричала.

Может быть, она меня услышала, хотя не думаю, потому что она повернула голову и, возможно, заметила меня, почувствовала мой взгляд даже через чернильную уличную темноту, — так мы смотрели друг на друга примерно с минуту. Я, кажется, даже ни разу не моргнула за все это время. И она тоже, глаза ее были широко открыты — я увидела их и вспомнила наконец, какого они цвета. Потом она отвернулась от окна, шагнула в глубину комнаты, взяла лампу. И пока она прикручивала фитиль, миссис Саксби подошла к ней и принялась расстегивать застежки на ее воротнике.

Потом свет загасили.

Я отошла от окна. Мое собственное лицо, белое как мел, отражалось в черном стекле, свет уличного фонаря, пробивавшийся через резной ставень, рисовал на нем подобие сердца. Я отвернулась от отражения. От моего крика проснулся Чарльз, и, думаю, вид у меня был дикий.

— Мисс, что с вами? — спросил он шепотом.

Я зажала рот ладонью.

— Ох, Чарльз! — Я сделала шаг к нему и чуть не упала — так дрожали ноги. — Чарльз, посмотри на меня! Скажи мне, кто я?

— Кто, мисс?

— Да никакая не «мисс», не называй меня «мисс»! Никогда я не была мисс, хотя они и пытались меня сделать такой. О! Она все отняла у меня, Чарльз, все. Отняла все и присвоила себе назло. Теперь миссис Саксби ее любит — она ее заставила, как когда-то... О, я убью ее, сегодня же убью!

Я лихорадочно заметалась по комнате — кинулась к окну посмотреть на дом напротив. Сказала:

— Смогу я долезть до окна? Выверну задвижку, влезу и зарежу ее, пока она спит! Где нож?

Побежала, схватила нож, потрогала пальцем лезвие.

— Недостаточно острый.

Огляделась по сторонам, потом подняла с полу камень, которым припирали дверь, и стала возить по нему лезвием.

— Ну как? — спросила у Чарльза. — Теперь хорош? Как лучше точить? Ну же, шевели мозгами. Ты ведь на кухне работал, ножи точил.

Он смотрел на меня с ужасом, потом подошел ко мне, дрожащими пальцами перехватил нож и показал, как надо. Я стала скрести лезвием по камню.

— Хорошо, — сказала я. — Острым концом — прямо в сердце. — Потом что-то меня остановило. — Да, но не кажется ли тебе, что смерть от ножа — слишком легкая? Может, есть способ помучить ее подольше?

Можно задушить, подумала я, или забить дубинкой.

— У нас есть дубинка, Чарльз? Так будет дольше, и — о! — я бы хотела, чтобы она меня узнала, когда будет умирать. Ты пойдешь со мной, Чарльз. Ты мне поможешь... В чем дело?

Он вжался в стену и весь дрожал с головы до ног.

— Вы не та... — сказал он, — вы не та дама... В «Терновнике» вы были другой.

— На себя посмотри. Ты сам не тот парень. Тот парень был смелый.

— Мне нужен мистер Риверс!

Я засмеялась, как смеются сумасшедшие.

— А хочешь, скажу кое-что? Мистер Риверс вовсе не тот джентльмен, за какого ты его принимал. Мистер Риверс — дьявол и негодяй.

Он шагнул ко мне:

— Неправда!

— Да-да, я не вру. Он убежал с мисс Мод, сказал всем, что я — это она, и упрятал меня в сумасшедший дом. Кто же еще, по-твоему, мог написать расписку?

— Если он написал, значит, это правда!

— Он злодей.

— Он достойный человек! Благородный! Все в «Терновнике» так считают.

— Они не знали его так близко, как я. Он порочный и гнилой до мозга костей.

Чарльз сжал кулаки.

— А мне все равно! — крикнул он.

— Ты хочешь прислуживать дьяволу?

— Лучше так, чем... О! — Он сел на пол и закрыл руками лицо. — Какой же я несчастный... Я вас ненавижу!

— А я тебя, слюнтяй чертов.

В руке у меня все еще был камень. Я швырнула в него камнем.

168